Очерк с таким названием был опубликован в газете «Сталинская правда» в последний день лета 1947 года. Примечательно, что автор статьи – Евгений Иванович Камзолкин, создатель советского символа «Серп и молот». В то время художник сам проживал в Пушкине и отлично знал ту местность, где зародился МХАТ.
В ТИШИ ПУШКИНСКОГО ЛЕСА
В Пушкине действительно проходили первые репетиции театрального коллектива, созданного Константином Станиславским и Владимиром Немировичем-Данченко в 1898 году. Такая локация была выбрана не случайно: в районе современной улицы Учинской находилась дача Н. Н. Архипова, члена Общества искусств и литературы, сорежиссёра Станиславского.
Архипов разрешил начинающей труппе проводить репетиции недалеко от своего дома, выделив молодым артистам каретный сарай, ставший впоследствии знаменитым – его макет хранится в музее МХАТа. Сарай был переделан для представлений, в нем организовали сцену и зрительный зал.
Вот как об этом писал Камзолкин: «В то время (1898 г.) Пушкино было мало населено. Густой, преимущественно сосновый и еловый лес скрывал кое-где разбросанные небольшие дачи. Тихо было в Пушкине. Весной цвели ландыши; в солнечные дни воздух наполнялся ароматом смол; постоянной жительницей леса была белка, прыгавшая с ветки на ветку, не стесняясь присутствия человека; куковали кукушки.
Если идти от станции Пушкино по Грибоедовской улице до второго переезда и повернуть по дороге, ведущей к селу Пушкино, то направо будут ворота детского дома имени Тимирязева, а с левой стороны в глубине парка, приблизительно там, где сейчас городская оранжерея, в неуклюжем строении дачи Архипова весной 1898 года и начал свои репетиции коллектив будущего Московского Художественного театра».
Художник цитирует воспоминания Александра Леонидовича Вишневского, актера и одного из основателей этого театра: «Я иду по тропинке березовой рощи к огромной сараеподобной даче, которой суждено было стать колыбелью Художественного театра. В ушах моих еще звучат слова черноусого гиганта – Станиславского и мягкий баритон Немировича-Данченко, когда происходили первые репетиции «Царя Федора» в Пушкине.
Началась большая и труднейшая работа. Энергия была громадная. Репетиции в Пушкине начинались в 11 часов утра и продолжались до ночи, с небольшим перерывом на обед».
Известно, что летом и осенью 1898 года тут было проведено более семидесяти репетиций первого спектакля московского общедоступного театра, это была постановка трагедии Алексея Толстого «Царь Фёдор Иоаннович».
«Именно эта древняя русская быль, а не какая-нибудь другая пьеса, послужила краеугольным камнем для Художественного театра», – писал Камзолкин и, развивая свою мысль, продолжал: «Здесь было мало профессиональных актеров. Это были энтузиасты, мечтавшие создать правдивые художественные образы, доступные пониманию широких масс.
Они твердо знали, что чем правдивее, чем искреннее будет выявлен образ, чем больше будет выявлена жизненная правда, тем она будет ближе к народу и тем выше, гениальнее будет это творение.
И вот небольшая горсточка людей, объединенная одной общей целью, поселилась в тиши Пушкинского леса, под Москвой‚ чтобы выковать то, что впоследствии выросло в Московский Художественный театр, указавший дальнейший путь мировому театральному искусству. И недаром этот маленький коллектив выбрал своей колыбелью «лесной городок», как когда-то называли город Пушкино».
Как писал историк театра Николай Эфрос, большинство актеров жили здесь же, в Пушкине, на общей даче (Карнеева), минутах в двадцати ходу от павильона для репетиций. Станиславский жил на даче в пяти верстах, но приезжал ежедневно.
Эфрос отмечает, что в организации репетиций были значительные и существенные отступления от традиционной репетиционной практики. И лишь на поверхностный взгляд это были изменения только технического свойства. В них сказывалась перемена в самом подходе к искусству актера, отражались новые требования, предъявлявшиеся тут к результатам репетиционной работы. Одно крупное изменение состояло в том, что чтение за столом, раньше бывшее лишь скучною формальностью, чуть что не проверкою, нет ли пропусков, нет ли описок в тетрадках ролей, смыкаются ли реплики и т. п., — теперь стало весьма существенною органическою частью работы. Чтению отводилось большое место; «застольная» работа была и длительная, и очень ответственная. Это была база всей последующей репетиционной работы. Читали или всю пьесу или ее части, сцены, картины, читали не раз, не два, вникали при этом в характер пьесы или ее отрывка, анализировали, комментировали, искали стиля, добивались общего тона, нужных звучаний. И уж только потом, когда многое уложится в душе, почувствуется, — переносили репетицию на подмостки.
Сам Константин Сергеевич Станиславский вспоминал: «В подмосковном местечке Пушкино в наскоро выстроенном сарае под раскаленной железной крышей, при исключительной сорокаградусной жаре происходила такая работа, которую нельзя выдержать два раза в жизни. От 10:30 до 14 часов – репетиции целой трагедии, например, «Царя Федора», а вечером от 7 до 11 часов – репетиции другой трагедии… И так каждый день».
КОСТЮМЫ ШИЛИ В ЛЮБИМОВКЕ
Особое внимание уделялось костюмам. Евгений Иванович отмечает, что их шили в Любимовке: «В Пушкине выковывалось правдивое, живое слово, а в Любимовке, на даче Станиславского в Тарасовке (теперь дом отдыха имени Калинина), шла другая кипучая работа. Там тоже энтузиасты собирали и шили костюмы, в которых чувствовалась настоящая правда. Верилось, что в таких именно кафтанах, в шубах ходили бояре, верилось, что именно так одевался русский народ того времени».
В Любимовке находилась усадьба, принадлежавшая Сергею Владимировичу Алексееву, отцу Константина Сергеевича Станиславского. В этой усадьбе Станиславский провёл детство; здесь он впервые вышел на сцену в любительском спектакле «Четыре времени года», изображая Зиму.
В 1877 году В Любимовке был построен двухэтажный флигель для любительского театра, в котором в день именин матери состоялся дебютный спектакль будущего знаменитого режиссёра.
Некоторые исследователи указывают, что именно в Любимовке завершилась известная беседа Владимира Ивановича Немировича-Данченко и Константина Сергеевича Станиславского (начатая еще в ресторане «Славянский базар» в июне 1897 года), итогом которой стало решение о создании нового, общедоступного театра.
ПЕРВЫЙ СПЕКТАКЛЬ
14 (по новому стилю – 26) октября 1898 года в помещении зимнего театра сада «Эрмитаж» состоялась премьера спектакля «Царь Фёдор Иоаннович». Заглавную роль в постановке сыграл Иван Москвин, а также актеры А.Л. Вишневский, В.П. Лужский, В.Э. Мейерхольд, О.Л. Книппер.
Уже на следующий день, 15 октября 1898 года, Савва Мамонтов пишет Станиславскому: «Горячо и искренне рад вчерашнему успеху и верю твердо, что дело, в которое кладешь душу и любовь, не может не иметь благотворительного результата».
В архиве Станиславского сохранилась запись: «Успех «Царя Фёдора» был так велик, что сравнительно скоро пришлось праздновать его сотое представление. Торжество, помпа, восторженные статьи, много ценных подношений, адресов, шумные овации свидетельствовали о том, что театр в известной части прессы и зрителей стал любим и популярен». Юбилейное, сотое представление, о котором говорит режиссер, состоялось 26 января 1901 года.
«В спектакле «Царь Федор», которым Художественный театр впервые заявил о себе, уже обозначились некоторые актерские облики, хотя еще и не в полном раскрытии содержания», – писал Николай Ефимович Эфрос.
В числе первых посмотрел постановку и Евгений Иванович Камзолкин, которому тогда было всего 13 лет. Вот как он рассказывает о своих впечатлениях: «В год открытия Художественного театра я учился в средней школе. Помню, как преподаватель истории, вскоре после открытия театра, настойчиво советовал нам, ученикам, пойти на спектакль «Царь Федор», в Художественный театр, помещавшийся тогда в Каретном ряду, в театре «Эрмитаж».
Нас, тогда еще совсем юнцов, постановка эта поразила. Все было как-то совсем иначе, чем в других театрах, все было «по-настоящему». Теперь, конечно, я понимаю, почему в других театрах играли, а на сцене Художественного театра жили. В других театрах может быть было красиво поставлено, но трудно было поверить в правдивость постановки, а постановка Художественного театра невольно увлекала жизненной правдой.
И вот этот синтез художественной правды, выпестованный в Пушкине, в домике у опушки векового леса, был бережно донесен в Москву…».
“ЧАЙКА”
Камзолкин в статье поясняет, что кроме пьесы «Царь Федор», в Пушкине репетировались еще пьесы «Антигона», «Шейлок», «Ганнеле» и «Чайка», которая привлекла к себе особое внимание.
«Пьеса молодого тогда еще писателя А.П. Чехова «Чайка», до постановки в Художественном театре, ставилась в Петербурге, в Александринском театре и успеха никакого не имела. Художественный театр иначе подошел к пьесе, понял ее художественную сущность, и «Чайка», поставленная 17 декабря 1898 года на сцене Художественного театра, имела огромный успех. Этот успех предопределил положение театра, упрочил его существование. Позднее Художественный театр своей эмблемой взял изображение чайки», – писал художник.
Роли в этой постановке исполняли: Аркадина — О. Л. Книппер-Чехова, Треплёв — В. Э. Мейерхольд, Сорин — В. В. Лужский, Нина — М. Л. Роксанова, Шамраев — А. Р. Артём, Полина Андреевна — Е. М. Раевская, Маша — М. П. Лилина, Тригорин — К. С. Станиславский, Дорн — А. Л. Вишневский, Медведенко — И. А. Тихомиров, Яков — А. И. Андреев.
ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА ТЕАТРА
В том самом 1898 году репетиции театра продолжались в Пушкине до осени. Только холод прервал работу. «Думали с репетициями задержаться в Пушкине еще дней десять, но пошли дожди, наступили холода, и мы все потянулись в Москву», – вспоминает А.Л. Вишневский.
Известно, что в 1905 году театр вновь проводил свои репетиции в Пушкине, тогда это была пьеса Горького «Дети солнца». Премьера состоялась 24 октября 1905 года.
В письме от 11 августа 1905 к жене Станиславский писал: «Вчера – чудесный день, он был посвящен просмотру летней работы студии. В Художественном театре репетиции были отменены, и многие из труппы поехали в Пушкино: Вишневские, Книппер, Качаловы, Муратова, Андреева, Горький, Косминская, Грибунин и другие. День чудесный. Набрали закуски. На Мамонтовке вся труппа вышла нас встречать. Общие приветствия, оживление, треп. Приехал Савва Иванович Мамонтов и всякая молодежь: художники, скульпторы и прочие. Завтрак импровизированный, игра в теннис, городки, обед в старинной аллее. Горячие споры, иные мечтания. Горький в ударе и говорит обаятельно».
Тогда же, в 1905 году, в городе жил В.Э. Мейрхольд, снимая помещение в районе фабрики Дюпюи, об этом писал пушкинский краевед Г.Б. Китайгородский.
Первые четыре сезона театр давал спектакли в арендованном здании в Каретном Ряду. С осени 1902 года МХТ начал работать в здании в Камергерском переулке: театр домовладельца Лианозова был перестроен на средства Саввы Морозова архитектором Фёдором Шехтелем за три летних месяца 1902 года. Проект реконструкции Шехтель выполнил безвозмездно. Сегодня в этом здании размещается Московский Художественный театр имени Антона Павловича Чехова – драматический театр, образованный в 1987 году после разделения МХАТ СССР на два театра.
«Думал ли К.С. Станиславский, что дело, начатое в Пушкине, откроет новый путь театральному искусству? Думал ли он, что в центре России, в Москве, небольшой коллектив энтузиастов увлечет за собой весь мир?», – задается вопросом Камзолкин в своей статье.
Тут же художник словно и отвечает на свой вопрос: «Станиславский, Немирович-Данченко и весь небольшой коллектив зарождавшегося художественного театра был охвачен одной целью – выявить в искусстве жизненную правду и через свой общедоступный театр бережно, любовно донести это сокровище до народа. Вот в этом-то стремлении приблизить искусство до широчайших масс народа и таится значение Московского Художественного театра».
Был Камзолкин и свидетелем того, как менялся город, где когда-то зарождался МХАТ: «Скромное местечко Пушкино разрослось после Октябрьской социалистической революции в районный город с фабриками, заводами, клубами, школами, библиотеками.
В истории мирового театрального искусства на вечные времена будет отмечено, что когда-то это скромное местечко под Москвой послужило колыбелью Московскому Художественному театру, который при советской власти стал действительно народным общедоступным театром.
Вот почему, готовясь торжественно отметить 800-летие столицы нашей Родины – Москвы, мы, пушкинцы, гордимся тем, что любимец всего советского народа – МХАТ зарожден в нашем городе, что мы, наравне с москвичами, имеем возможность бывать на его замечательных постановках», – говорил Евгений Иванович в своей заметке в «Сталинской Правде», подписавшись под ней так: «Камзолкин, художник».
Фото из архива автора
Автор — Ольга Соловьева, секретарь Пушкинской окружной общественной организации Союза краеведов России.
Впервые опубликовано на сайте Издательства «Подмосковье» в мае 2021 года.
